"Погоня"
24
Всю обратную дорогу Павел старался думать о Виктории. Так было легче отодвигать вернувшиеся сомнения. Стоит ли ему теперь, когда все определилось окончательно, вновь испытывать судьбу? Может быть, пока не поздно, отказаться? Правда, осталось еще четыре дня.
Шурик, конечно, виртуоз! Недели не прошло, а всё на подходе. Ведь с его стороны не могло быть никакой предварительной проработки. Хоть и мечтал Чук всю жизнь о Большой Игре, но чтобы готовиться заранее…. Нет, мало ли у кого какие мечты! Планы – дело другое, они обычно отталкиваются хоть от какой-то реальности. А где у Шурика была реальность? Одни слухи.
Как же он бесновался, когда, наконец, поверил, что его давний дружок, бесцветный Пашка Скорошев – обладатель той самой сокрушительной силы, за которой он гонялся всю жизнь. Ведь прямо без обиняков и сказал: дуракам счастье! Это уж потом, остыв, извинялся и каялся.
И что, собственно он так переживает? Не зарежут же его в этом элитном погребке! Не один он будет, и Шурик с ним, и тот оглоед – будущий напарник. В крайнем случае, если обозначится, что не наша берет – брошу карты. Доиграют без меня, кому я особенно нужен. Действительно. Тут ведь никакого случая. Колода – верняк. Если всё как надо, погонит волну в свою сторону сразу и тупо. Еще придется маскироваться. Вот это, пожалуй, самое трудное. Как спустить с полной уверенностью хорошую игру в хлам и нечистоты? Да еще, чтобы никто ничего не заметил. Тут, без сомнения, следует посоветоваться с билибинкой. Надо срочно раскинуть «оракула»…
…Первое, что бросилось Павлу в глаза, был сам стол. Не просто стол, а стол с большой буквы. Он стоял ровно посередине, и один во всей обширной комнате поблескивал в лучах ярких ламп. Уже мягкие низкие диванчики, по одному с каждой из четырех сторон, проступали приглушенно, а дальше – тень и непроглядные углы.
«Как операционная!» - подумалось в смятении Скорошеву, но он постарался подавить невольную дрожь. Одно облегчало его состояние – никого он здесь не интересовал. Шурик сразу отпихнул в сторонку, шепнул «подожди». И действительно. Павла как-то легко и непроизвольно совсем не замечали. Никому не пришло в голову представлять его, или наоборот, лезть знакомиться. Он неподвижно остался в уголке, похожий на еще нескольких таких же застывших истуканов, то ли прислуги, то ли охраны. Но это было даже легче – успокоиться, замешавшись среди живых роботов.
В конце короткого коридора распахнули сразу две двери, одну против другой. Хозяева и гости, не мешкая, весело, шумно потянулись в правую. Павел шагнул было за ними, но Чук обернулся, сделал страшные глаза и кивнул Скорошеву в сторону левой. Это как раз и оказалась комната с освещенным столом.
Она была, по всей видимости, пуста, но зайти в нее первому Павлу не дали. Один из суровых болванчиков сделал предостерегающий жест и мягкими бесшумными шагами скользнул в нее сам. Павел помялся, затем осторожно вошел следом. Теперь никто ему не препятствовал, и он даже не заметил, где расположился тот охранник. Впрочем, Павел сразу перестал о нем думать. Стол приковал его взгляд, напоминая, кто он такой и зачем сюда явился.
Громкие восклицания доносились через коридор, сквозь открытые двери. Говорили там все разом, перебивая друг друга и перескакивая, кому куда придется. Павел мало понимал, о чем они толкуют. Имена были незнакомы, многие слова непонятны, фразы бессвязны. Вспыхивающие периодически смешки, казалось, появлялись совсем не к месту. Причем каждый голос смеялся наособицу, общего дружного смеха не возникло ни разу. Словно все эти люди сошлись не по своей воле и ждут, не дождутся, когда, наконец, можно будет разбежаться.
Но вот чье-то резкое восклицание оборвало сбивчивую, затянувшуюся тираду одного из собеседников. Повисла тишина. Павел, не видя ничего, как-то невольно пригнулся, ему померещилось, что сейчас раздадутся протестующие выкрики, а то и стрельба.
Но нет. Сопение, мягкий шорох с притопом нескольких ступней сразу. Как надвигающийся вал. К шагам добавилось легкое бормотание, покашливание. И весь этот клубок шума приближается, нарастает. Идут! Скорошев непроизвольно сместился от двери. Поближе к столу, но коротенькую дистанция все же оставил. И сразу повернулся, потому что в комнату уже входили его будущие партнеры.
Освещенный из коридора дверной проем выступал отчетливым прямоугольником. Фигуры входящих деятелей свободного капитала возникали силуэтами, как в нелепом театре теней. Лиц их Павел почти не разглядел, так же, как накануне не запомнил фамилий, хорошо известных, но ему почему-то незнакомых.
Первым, неторопливо, но твердо вошел бодрый коротышка. Его тело слегка тронула некоторая грузность, но двигался он еще легко, по-молодому. Чувствовалось, что это хозяин всего окружающего мирка, в который сегодня ненароком попал Скорошев. Следом шел какой-то худой и длинный в дымчатых очках, за ним, потеснив в сторону Шурика, плечистый широкозадый увалень с медвежьей походкой. Могло показаться, что он не лучше Павла и затесался сюда случайно. Однако Скорошев был уже предуведомлен, что по многим делам этот неуклюжий мужлан не уступает важному коротышке. Его грубая внешность отодвигалась куда-то вдаль, как только поднимались на собеседника темные беспощадные глаза.
Это Павел вчера испытал на себе, когда они, при посредстве Чука, координировали предстоящие действия. Спасибо Чуку, сам Скорошев не сумел бы выдавить из себя и десятка связных слов….
--Что ж, мальчики, располагайтесь! – весело пригласил хозяин, пристраиваясь на диванчике напротив входа.
Тощий не мешкая влез на противолежащее место, а Павлов напарник, которого, помнится, Чукавин когда-то назвал Быком, тронул спинку третьего дивана и поднял голову:
--Что тянешь, братишка? Сядай!
Скорошев, помня уговор, торопливо втиснул ноги между столом и мелким сидением, опустился и рывком подвинул зад.
--В пулечку, или козелка? – спросил Бык, устраиваясь на сидении четвертого дивана, и коленом толкая стол.
Тощий только поблескивал очками на длинном носу, а коротышка, ничего не отвечая, закурил. Откуда взялись сигарета и огонь, Павел заметить не успел, только легкая вспышка и сладковатый запах дыма. Бык тоже вооружился зажженной сигаретой, однако проделал все своими собственными руками. Затем бросил зажигалку и пачку рядом на сидение.
--Двое на двое? – с усмешкой уточнил коротышка между двумя глубокими затяжками. Огонек сигареты подсветил широкую ноздрю и гладкую веснушчатую щеку.
--А может быть по-простому? – продолжил он неторопливо, как видно не рассчитывая на возражение. – Покер? Как твой брательник?
И тут же над левым плечом Павла выдвинулась рука с открытой сигаретной пачкой. Пришлось замотать головой, отмахнуться рукой и только после этого промычать утвердительное «угу».
--Тогда мне тоже разрешите! – вякнул откуда-то из темноты Шурик Чукавин. Он быстро возник из мрака. Настойчиво подталкивая в бок Скорошева, устроился на том же диванчике.
Безмолвный охранник выложил на стол запечатанную пачку, длинный напарник хозяина извлек из нее колоду и принялся тасовать гибкими пальцами.
«Да, - подумал Скорошев облегченно. – Хотел бы я знать, как поступал в таких случаях Ярцев». Нечего было и думать предложить для игры свою колоду, или незаметно подменить ее. Шурка, тот самонадеянно обещал всё чистенько проделать, но тогда Бык оставался вне игры, а это значило, что игры с солидными противниками не будет вообще.
--Тебя, сявка, не звали! – высказал вдруг хозяин. Чук моментально ретировался, Скорошев снова сместился к середине дивана. И только после этого длинный приступил к сдаче. На четверых. Павел незаметно подвигал плечом, в последний и окончательный раз убеждаясь, что заветная билибинская колода продолжает лежать в боковом кармане пиджака.
Первые три кона Скорошев пасовал не глядя. Он понял сразу, но пожелал убедиться до конца, что популярную американскую забаву разыгрывают здесь по русским правилам: в тридцать шесть карт, при равных мастях и с родной сековской сварой.
После третьего отказа Павла, тощий хмыкнул, а его визави презрительно выплюнул окурок. Чтобы не раздражать хозяев, пришлось вступить в игру.
Следующих два кона Скорошев легко взял, но предусмотрительно не накручивая ставку, и вскрываясь сразу на втором проходе. А затем удовлетворенно заметил, что новый его пас уже не вызывает раздражения. Все увлеклись, разогрелись, игра пошла на равных.
Выигрыш Павла рос потихоньку, незаметно для окружающих. Они перестали глядеть в его сторону, туда, где было скучно и вяло: осторожные ставки, игра на верных, торопливое вскрытие. Сами они уже начинали рисковать крупно, с резким выдохом и жестами накидывали вдвое и втрое, крякали при проигрыше, шумно радовались выигрышу. Пока больше всех просаживал Бык, он сидел в глубоком минусе.
А Павел медленно продвигался к решающей схватке. Он уже не мог не заметить, что «фули» в этой компании не в чести, погоня идет за «каре» и «стритами», а «двойки» вообще безжалостно сбрасываются. Стало быть, кучу надо взять по-дурацки, на две «двоечки». Страшновато! Однако до сих пор признание «оракула», вытянутое буквально клещами, подтверждалось. Да, все-таки названный папаша так и не сумел узнать всех свойств заколдованной колоды! Впрочем Андрею Ярцеву, великодушно согласился Павел, при его профессиональной ловкости в таких услугах не было особенной нужды. А вот его неумелый «сынок» - совсем другое дело.
Стоило постараться. Изнурительный вечер вопросов и ответов, игры в «да» и «нет» раскрыл, наконец, Скорошеву очень важную тайну. Колода не только инструмент, она может служить и талисманом. Как? Ответ на этот вопрос оказалось выудить особенно трудно. Зато теперь…
Очередной кон! Скорошев обменял три карты, без всякого удивления взглянул на сложившееся «каре дам», поторговался кружок и бросил их в колоду. Теперь сцепились Бык с очкастым. Павел ждал конца схватки с проснувшимся интересом, он заметил одну необычную вещь. Круг, еще круг. Бык горячится, тощий накидывает по крохотульке. Ну, когда же конец? Бросят или вскроются? И вот со вздохом тощий открывает карты. Смешок Быка, его противник изогнулся, нервно поправил очки. Вот так! Веер Быка на столе! Даже коротышка, забыв про сдержанность, присвистнул и покрутил головой. И зажег еще одну сигарету. Уже сам.
На столе один против другого лежали два «вальтовых стрита»…
Хозяин захотел войти в розыгрыш, Павел отказался. И пока три игрока азартно оспаривали кучку, прикидывал свои следующие шаги. Кажется, подошло время сорвать главный куш. Что нужно для этого? Несколько конов сидеть в кустах не высовываясь. То есть совершать бесполезные мены, и бросать карты сразу. А затем решительно действовать. Игра идет уже не один час, как бы они сами не захотели сворачиваться. Ведь Бык спустил уже полчемодана денег и кому? У Павла чуть больше полной пригоршни, значит остальное там. У тощего и короткого. Почему бы им не остановиться?
Пас, игра без него. Пас, и еще одна. И тут Павел почувствовал, как чей-то палец слегка ткнул его в спину. Он покосился на всякий случай, оборачиваться, разумеется не стал. Всё равно ни черта не видно. Но это, конечно, Чук. Подает ему знак – не тяни больше. Значит сейчас!
Павел вдруг ощутил, как здесь душно, в мерзкой прокуренной комнате. От неудобной позы заныло в груди слева. Блики с крышки стола противно нажали на уставшие глаза. Фигуры всех противников расплылись и померкли, и только три пары рук с полусогнутыми пальцами по-прежнему тянулись к картам.
Внезапно Скорошев осознал, что его все ждут, и поспешно схватил карты. Вот она – проверка! Выручай Билибин, подсоби с того света.
Поведя плечами настолько, что на спине сошлись лопатки, Павел сбросил три карты. Оставил две крестушки, понимая, что колода-выручалочка может подкинуть ему только «колер». И взяв три в обмен, покачал головой. Нечистая сила не скупится – какой там «колер», целый «флеш-рояль»! Значит по закону подлости у других верный «стрит». А то и «каре».
Побежали ставки. Поднимал Бык, остальные проходились. И на пятом круге он вдруг резко «зарыл». Павел остался против хозяина и его верного дружка. Скоро весь выигрыш Павла оказался на кону. В ход пошли деньги, к которым он еще не притрагивался за весь вечер, те, которыми его снабдили накануне. Проходясь, накидывая сам, Скорошев ловил себя на восторге, граничащем с ужасом. Он сорил такими суммами, которые ему до этого ни разу не приходилось держать в руках.
Осталась последняя пачка. Пора! Павел выдавил хриплое: «Играйте» и осторожно положил свои пять карт в колоду. Хозяин и его гость разом выдохнули, а может быть, и презрительно фыркнули. Победа осталась за ними, неважно чья. Тощий тут же вскрылся. Каре тузов.
--Идиот, - чуть слышно проскрипел коротышка и швырнул на стол свои. Павел ни на минуту не усомнился, что у того то же самое. Редчайшее совпадение!
--Не играйте в четыре шахи, - наставительно поиздевался Бык. Но мелкорослый хозяин уже преодолел минутную слабость.
--Разыграем, - сказал он снисходительно, потянувшись за очередной сигаретой.
--Участвую! – Павел сам не поверил, что его язык такое выговорил.
Коротышка пожал двумя плечами сразу.
--Даже так? Посчитай, Костюша, - ласково скомандовал он тощему. Тот придвинул деньги к себе, очень быстро рассортировал их на стопки и кучки. Когда прозвучал итог, Павел поёжился: он не знал и не представлял, откуда, в случае чего, можно взять такие деньги. Но тут же замер. Через его плечо Чук выкладывал на стол плотные аккуратные пачки. Хозяин, низко согнувшись над столом, повернулся в их сторону. Губы его раздвинулись, ощерились неровные зубы. Павел думал, что вот сейчас он объявит приговор и спустит на них всю свору. Но нет, коротышка просто внимательно пересчитывал пачки глазами. К войне он еще не склонился, ждал мирной победы или добровольной сдачи.
Чук, однако, положил завершающую пачку, сдвинул ставку к середине. И тогда Костюша схватил карты. Длинные пальцы резкими рывками мешали колоду, четыре пары глаз не отрываясь уставились на крап.
Быка никто не спросил, хочет ли он участвовать четвертым. И сам он промолчал, видимо считая вопрос излишним, а теперь лишь стискивал зубы. Всё, к чему шли в этот вечер, затянувшийся до утра, было выполнено. От него теперь не зависело ничего. Все решала удача Павла.
А Павел сидел в каком-то оцепенении. Он поражался нелепости того, что у него на глазах происходит невозможное. Ни огромная куча денег, ни воротилы, ведущие себя, как безмозглые юнцы – непостижимым было совсем другое. А именно то, что вот он точно знает, что сейчас должно случиться.
Пять раз рука длинного обошла по кругу стол. Пять карт легли и перед Павлом. Он взял их рывком, вздрагивающей рукой вытянул из веера три. Потом вернул одну назад и сбросил две. Раз, два – выдал тощий ему на замену. Павел перевернул – они. Как и заказано – две двойки. Значит у остальных вообще хлам!
Как же они себя поведут? Необоримое любопытство переполнило Скорошева. Он поднял от карт глаза и теперь, в минуту крайнего напряжения, увидел лица противников. У тощего растерянность была написана даже на очках, коротышка сидел непроницаемо, чуть-чуть двигая челюстью. Слово было его.
--Пятьдесят кусков! – выдохнул коротышка и двумя руками бросил перед собой поданные ему деньги.
--Здесь, - еле слышно ответил Павел, деньги из-за его спины выложил Чук.
--Без меня, - тощий, не трогая карт, пододвинулся поближе к Быку, как бы отстраняясь от того, что сейчас произойдет.
Хозяин думал недолго. Он выкинул вверх руку, показывая что-то на пальцах. В полной тишине на стол поставили поднос, на котором возвышался целый замок, выложенный из денежных брусков. Павел перехватил взгляд Быка, глаза которого еле-еле смежились.
--Вскрываюсь, - выдохнул Скорошев.
--Деньги покажи! - молниеносно потребовал маленький хозяин жестким злым голосом. Павел разинул рот, Чук за спиной не подавал признаков жизни.
--Я оплачу его ставку, - вмешался Бык. – Чеком.
--Ты вообще при чем!? вы что, на одну лапу играете?
--Деньги есть деньги. Он мне брат. Половина моих счетов практически его. Я только ими управляю. Так что получишь сполна.
--Чем?! – короткий закашлялся. – Тебе неоткуда снять такую сумму.
--Лады! - хлопнул Бык по столу мясистой ладонью. – Моя доля в холдинг-компании! Оформим хоть сейчас. Берешь?
Все смолкли и замерли.
--Если бы так, - прорычал короткий и ожесточенно швырнул карты. – Падлы! – добавил он сквозь зубы.
--Пустышка, - удовлетворенно сказал Бык.
Павел медленно выложил на стол две двойки.
--Как двойки? – потеряно ахнул очкастый. – Я же сидел с трояком.
--Сволочь! – рявкнул хозяин. – Думать надо! Кто на сваре зарывает!!
--Но ты же видел, Петя, он играет на верные. И сразу пятьдесят! Там не могло быть меньше «стрита».
Петя разразился отборной матершиной и Скорошев понял: игра сделана.
назад....вперед

© Настольные карточные игры 2011-2024, пользовательское соглашение