"Погоня"
9
Тихо и темно. Так тихо, что настораживает даже шелест шерстяного одеяла в свежем пододеяльнике. Да еще диван скрипучий! Вот как тут осторожно, без звука, встанешь. И зачем? Что можно сделать ночью? Потрогать в доступных местах стены. Белиберда! Даже постучать нельзя. Пустое дело затеял ты, Пашка. Чтобы незаметно обследовать эту, пусть маленькую квартирку, в ней надо не погостить – поселиться. А тут, похоже, и погостить не дадут. Не сумел он разогнать недоверие хозяев своим простоватым видом…
Трудно сказать, как только пришла ему в голову вечером такая хитрая штука. Откровенно признаться, получилась сама с собой. Он, сидя на диване, рассматривал комнату. Прикидывал, можно ли в ней устроить скрытый тайник. Увы, в комнате было так много вещей и всякого барахла, что почти не оставалось свободного места. Постепенно голова Павла легла на высокую спинку, глаза прикрылись подрагивающими веками от докучливого света люстры. Но задремать он не успел, все-таки был не дома, помнил, что обязательно надо держать себя в рамках вежливого визита.
--Мам! – проник в комнату резкий девчачий шепот, - Он заснул!
--Тихо, не разбуди! Пошли, - они вернулись на кухню.
Через несколько минут разговор на кухне потерял осторожность. Дверь осталась открытой, и через нее теперь доносился не шепот, а слегка приглушенные голоса. Павел стал разбирать слова и сосредоточил на них всё внимание. Закрытые глаза только обострили чувствительность его ушей.
--Бывает еще и не такое. Вот мы тогда, - дальше не разобрать, зазвенело что-то на плите.
--Вот только Зину свою приплетать не надо! – перебила Вика. – Они-то как раз были – два сапога пара!
--Я как раз и не приплетаю. Зина в этом деле – сторона.
--Не понимаю тебя. Ну почему ты так уверена, что он – не аферист?
--Мало я аферистов видала?! Вот твой Максим Витальевич – чистопробный, червонного золота!
--Он бизнесмен, мама. Для тебя все бизнесмены – аферисты! Что ты всё старье вспоминаешь?! А современные мошенники – они очень хитрые.
Тихий, тихий смех Натальи Павловны.
--Что у нас делать хитрому мошеннику. Твои колготки унести? Или мой халат? Кастрюлю вот эту?
--Квар-ти-ру! Смейся, смейся! Ты бы лучше бумаги все подальше спрятала. Нет, я их завтра с собой унесу.
--Унеси, унеси! Может успокоишься.
Молчание. Звон посуды.
--Как хочешь, мать, но я тебя завтра с ним не оставлю.
--На работу не пойдешь, что ли?
--Пойду. Потом приду. Но ты его тоже одного не оставляй.
--Да что же я, совсем два-по-третьему! Рано ты меня в старые дуры записываешь.
--И пусть едет завтра. Родственник!
--Конечно, - спокойно согласилась Наталья Павловна. – Ну иди, помойся. Поздно уже.
Опять тихо. Шарканье, скрип дверцы шкафчика.
--Мам, а вот эта ночь? Он нас не…
--Да что ты! Чего тебе со мной бояться? Иди мойся, дурочка. Иди, иди. Я найду, чем отбиться.
Открылась, захлопнулась дверь ванной. Щелкнул шпингалет. Не слыша голосов, Скорошев и впрямь стал дремать, хотя подслушанный разговор ему совсем не понравился.
--Володя! – узкая ладонь тронула его за плечо. – Сейчас ляжете. Давайте, пока я сделаю…
Павел встал, зажмурился, моргнул. В дальней комнате уже горел свет, значит Вика там. Он подхватил свою сумку и, зевнув на ходу, пошел в освободившуюся ванную.
…Итак, все, что у него осталось – ночь и утро. Завтра его вежливо выпрут, и он уедет, обещая звонить и писать. Конечно, можно и так. Спокойненько уехать, по приезде отзвониться, написать за полгода несколько разлюбезных писем. И в следующий отпуск, как старый добрый знакомый, нагрянуть в гости. С приветами, сувенирами, подарками… К тому времени не останется никаких подозрений. Может и Вика куда отчалит? Найдет мужика, что ли. Того же Максима свет Витальевича. Ох уж эта Вика-Ежевика! Всю малину обгадила! Без нее он уж как-нибудь извернулся бы, отвел старухе глаза.
А неопознанный клад останется на полгода в тихом омуте – в Быстрореченске. Будет продолжать здесь полёживать, пока кто-то на него случайно не наткнется. Может ведь случиться и наоборот. Наталья Павловна не заживется на белом свете, а Викуся маханет кому-нибудь эту квартиру со всеми потрохами. Вот и будет финиш!
Можно испробовать еще один способ. Выложить без утайки «папино» письмо. В самозванстве своем, естественно, не сознаваться. Предложить поделиться по-честному. И на чем-нибудь сторговаться. Здесь хорошо только одно – узнаешь наверняка, есть ли в квартире тайник. А всё остальное плохо! Кто сказал, что в них взыграет благородство? За тетушку Наталью, и ту ручаться нельзя. Возьмут и выпрут, и уж тут без всякой вежливости. Еще и найдут, кого на помощь позвать. Они всю жизнь здесь живут, а мало ли в городе урок!
Скорошев даже поёжился под одеялом. Эта сторона его поездки впервые прояснилась перед ним так отчетливо. Собираясь в Быстрореченск, он понимал, что рискует семейным благополучием, карманными деньгами, добрым именем, в крайнем случае – сохранностью физиономии. Но что в опасности может оказаться не что-нибудь, а его собственная жизнь.… Причем, чем больше добыча, тем верней расправа!
Павел вздохнул. За свое ли дело он взялся? На миг вспомнил прежнюю, милую, бесцветную, безмятежную жизнь. Не такая уж она серая и тупая! Но это на миг. Другая мысль разлилась по его груди облегчением: всё еще можно переиграть. Никто ничего не знает. И уж во всяком случае, этой ночью не надо пороть горячку! Только напортишь. А утром…. А утром поглядим, может быть каким-то боком и вынырнет нужное решение.
Через пять минут Павел Скорошев мирно посапывал на диване Натальи Павловны, будто у себя дома.
назад....вперед

© Настольные карточные игры 2011-2024, пользовательское соглашение